Главная                Тофалария                Тофы о Родине                Про связь                Фотоцентр                Контакт                           Гостевая книга
САЯНСКАЯ ГВАРДИЯ
ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ БРОДЯГ
 
Леонид Стариковский
 - Бесконечный Саян
........................................................
Кузин Станислав
 
........................................................
Игорь Истомин
........................................................
Геннадий Карпов
........................................................
Людмила Тында
........................................................
АВТОРСКИЙ РАЗДЕЛ
........................................................
Л.И. Речкина
 
........................................................
О.М. Коваленко
 
........................................................
 
 
 
       Саянская гвардия. Из воспоминаний бродяг.
НОСТАЛЬГИЯ - от греческого nostos - возвращение домой и algos - боль (книжн.). Тоска по родине.
(Толковый словарь русского языка под редакцией профессора Д. Ушакова)
ОБ АВТОРЕ:
 

Леонид Стариковский

, российский путешественник, мастер спорта по спортивному туризму
 
... я решил написать эту книгу о своей самой главной Любви в жизни. Рассказать, поделиться всем без утайки. Для кого пишу? Прежде всего, для себя, так как, вспоминая все нюансы этой более чем тридцатилетней истории, я вновь переживаю сладостные и горькие мгновения, я чувствую, как жизнь возвращается ко мне в своем великолепии воспоминаний, вплоть до запахов, звуков, ощущений.
 

Бесконечные Саяны

 
      1
 
Так уж сложилось, что, начиная с 1981 года, сложные экспедиции выпадали на нечетные годы, а в четные приходи-лось делать некие передышки, если таковыми можно назвать сложные походы по Китойским и Тункинским Альпам в 1982, «четверку» по Шапшальскому хребту и Цаган-Шибэту в 1984, «две пятерки» на Кодаре в 1986 году. Тем не менее, в четные годы мы старались выбрать места поближе, что позволяло сократить расходы на путешествие и требовало меньше времени, чем экспедиции в труднодоступные районы Якутии или Корякского нагорья.
Вот и в наступающем 1988 году, мы собирались просто сходить в Восточные Саяны, в район хребта Большой Саян, к знаменитому пику Топографов, к древним вулканам Перетолчина и Кропоткина, посетить минеральные источники, ко-торые на протяжении многих лет местные тувинцы и буряты использовали как народные курорты. В общем, как бы, «от-дохнуть». Последний раз на Саянах я был в 1982 году, и теперь мне казалось, что после сверхсложных маршрутов по Се-веро-Востоку Саяны действительно станут для нас неким отдыхом, ведь они осваивались туристами на протяжении мно-гих десятилетий, да и в районе Большого Саяна я уже бывал в 1974 году и даже поднимался на пик Топографов. Я пом-нил этот район настолько хорошо, что, казалось, мог бы ходить там с закрытыми глазами.
В один из традиционных вторников в клубе туристов Новосибирска я нарвался на Илью Гинзбурга. Он живо поин-тересовался моими планами, и, услышав мое невнятное лепетанье насчет отдыха в районе пика Топографов, тут же резко меня оборвал и высмеял, что я трачу золотое время на такие мелочи.
- Надо пройти все Саяны с юго-востока на северо-запад. От Мунку-Сардыка и верховьев Оки до низовьев Кизира или Казыра, в общем, до Абакан-Тайшетской железной дороги. Заявить такой рекордный маршрут на чемпионат СССР и выиграть его! - предложил знаменитый путешественник-экстремал. Не больше, не меньше!
Мне стало стыдно за «бесцельно прожитые годы», и я задумался. Помню, в 1975 году по молодости и наивности я уже пытался пройти так называемый «транссаянский» маршрут. Тогда мы начинали в Верхней Гутаре и предполагали закончить маршрут в Орлике. Но, нахлебавшись трудностей на Кижи-хеме, рискнув сплавляться по совершенно неиз-вестной в то время реке, которая через пять минут втащила наш двухтонный плот из лиственницы под завал, мы тогда чудом выжили и выбрались в Ырбан на Бий-Хеме, одолев только половину маршрута.
Но ведь теперь не 1975 год, и у нас есть и опыт сплавов по самым сложным рекам, и опыт грандиозных маршрутов по Северо-Востоку, и прекрасный рацион, позволяющий почти на треть снизить стартовый вес рюкзаков. Неужели мы не справимся с Саянами - домашними, как самоуверенно и даже нагло, подумал я. Может быть, наконец, пришло время для такого транссаянского похода? Правда, я вспомнил еще и то, что уже однажды, именно в Саянах, тот же самый неутоми-мый Гинзбург спровоцировал нас на новый вариант восхождения на пик Топографов, так же легко убедив, что ходить по проторенному традиционному северному склону неинтересно, а вот с юга еще никто на пик не поднимался. Что ж, не поднимался только потому, что это было очень нелегко и крайне опасно. Сашка Старосветский с Владимиром Струни-ным и Александром Терета тогда прошли этот маршрут, но чего это стоило!
Но зерна авантюризма прорастают в благоприятной почве мгновенно. Сомнения прочь! И вновь легко зараженные неисчерпаемым оптимизмом или авантюризмом Гинзбурга, мы стали громоздить новый маршрут. Сначала нам действи-тельно захотелось объять необъятное: начать из верховьев Иркута с восхождения на высшую точку Восточных Саян - пик Мунку-Сардык - и далее через Большой Саян с восхождениями на пики Мунку-Сасан и Топографов выйти в верховья Изыг-Суга, затем перейти на воду и сплавиться по Изыг-Сугу и Хамсаре до устья Кижи-хема, потом подняться по нему и выйти в Центральный Саян в район пиков Триангуляторов и Поднебесный, а затем снова по воде пересечь на запад по одной из грандиозных саянских речек - Казыру или Кизиру. На такой вариант Гинзбург отреагировал положительно - дескать, ну это уже на что-то похоже - достойно не мальчиков, но мужей.
Жизнь на то и жизнь, чтобы отличаться от мечты и даже тщательно выверенных и рассчитанных скрупулезно пла-нов. Вот и в этот раз маршрут пришлось менять, как говорится, «по ходу пьесы», но все равно получилась грандиозная саянская эпопея, достойная всех предыдущих и последующих сложных экспедиций. Саяны полны неожиданностей и не-раскрытых еще тайн и возможностей для новых очень насыщенных маршрутов. Это доказали и чемпионы СССР ленин-градцы под руководством Юрия Виноградова, также решившие заново открыть Саяны, и у них получился маршрут, удо-стоенный медалей чемпионата СССР. Наши медали, как оказалось, были впереди - до них еще надо было идти и идти. Что ж, все своим чередом.
Я уже не раз писал в этой книге, что это не только отчет о пройденных километрах, это еще и рассказ о моей жизни, в которой на протяжении более четверти века туризм играл огромную роль, помогая мне не просто воспитывать в себе новые качества, не только самоутверждаться, но и элементарно выживать, компенсируя вакуум семейной и «производст-венной» составляющих человеческой жизни. Поэтому я рискну на еще одно отступление от главной темы.
 
2
 
Отступление от темы. Шел тринадцатый год моей семейной жизни, нечетный, а значит, как всегда, кризисный. В этот год нам всем несказанно повезло - после трех лет изнурительных поисков варианта обмена квартиры в Сургуте на Новосибирск, когда мы уже были согласны на что угодно, Судьба решила нас облагодетельствовать и выкатила в качестве призового шара вариант, по которому мы попали в прекрасную квартиру на Морском проспекте Академгород-ка. Только новосибирцы могут понять сказочность такого обмена - эти квартиры входили в «профессорский фонд», в них жила элита - приближенные к небесам, а теперь в такую квартиру вселилась моя семья - простого аспиранта.
Я воспринял это как Знак, как еще один шанс резко поменять нашу жизнь и, наконец, уладить бесконечные семей-ные проблемы, которые росли на пустом месте и возникали ежеминутно из-за необъяснимого тогда духа противоречия. Переезд, который, как известно, равносилен пожару, вплотную приблизился к предстоящей саянской экспедиции. И мне пришла идея использовать ее как усиливающий шанс примирения, и я предложил своей жене, с которой когда-то вдвоем поднимались на пик Топографов, вспомнить молодость и пойти со мной на начальную стадию маршрута. Это были знакомые нам места, где мы четырнадцать лет тому назад путешествовали вместе, были молоды и счастливы. Я был уверен, что подобный ностальгический вояж понравился бы нам, причем понятно, что Лене не пришлось бы нести тя-желый рюкзак, как это было в молодости, и она могла бы, путешествуя налегке, наслаждаться новыми ощущениями на старых местах - горячих источниках «диких» курортов Хойто-гола и Чойгана, вулканами и видом на заснеженный пик Топографов. После двенадцати дней такого маршрута Лена могла бы вернуться с частью нашей команды, которая по плану, пройдя маршрут третьей категории сложности, должна была вернуться в поселок Орлик.
Опущу подробности, но отмечу, что мне стоило неимоверных усилий и труда, чтобы организовать и переезд всей семьи из Сургута в Новосибирск, и получение необходимых документов для всей команды и для Лены, и окончательно подготовить столь сложный маршрут. Изначальная идея «отдохнуть» в Саянах превратилась в большую экспедицию. Все, наконец, свершилось, и я, как утомленный, но страшно довольный Геракл, стал ожидать возвращения своей жены, которая повезла детей к бабушке на лето. Лена вернулась за день до отъезда в Саяны и дала мне понять, что ехать никуда не собирается.
Пришло утро дня отъезда, я сгреб свой неподъемный рюкзак, порвал пропуск в пограничную зону, который с таким трудом добыл для жены, и уехал на вокзал. Один. Всех моих товарищей по путешествию провожали родственники и друзья, только я уезжал, как сирота, и это тоже был Знак. С этим настроением я вышел на маршрут и шел по Саянам сорок два дня. Времени на раздумья у меня было много - нигде так хорошо не думается, как на маршруте. Обдумав всю нашу совместную жизнь, получив в один из последних дней самым неожиданным образом подсказку, я пришел к оконча-тельному решению, которое в очередной раз изменит мою жизнь, но и об этом в свое время, до него еще сорок два дня нелегкого пути.
 
3
 
Итак, окончательный замысел экспедиции был более чем хитроумен, по крайней мере, мне так казалось. Я пред-ставлял, что наша команда - это космический корабль типа «Шатл». В качестве первой ступени была группа Александра Попова, которая шла с нами 8-9 дней, помогала нести груз на всю экспедицию на равных, а потом, «отработав» свое, должна была свернуть и закончить кольцевой маршрут третьей категории сложности. Эта группа позволяла на первом этапе вместо значительно облегчить рюкзаки, а значит, идти с хорошим темпом, что было очень важно, ведь предстояло пройти больше тысячи километров комбинированного маршрута. После восхождений на пик Топографов и другие вер-шины, на которые требовалось горное снаряжение, Попов мог унести его и тем самым еще облегчал нам остаток пути. После первой пешеходной части нам предстоял сплав по Изыг-Сугу и Хамсаре, которые в принципе являются одной ре-кой, но разделены двумя большими озерами Устю-Дерлиг-холь и Алды-Дерлиг-холь. И вот там, на Хамсаре, в затерян-ном в тайге поселке Чазылар к нам должна была присоединиться группа Славы Ильичева, выполнявшая функцию грузо-вого корабля «Прогресс». За два дня до устья Кижи-хема в команду должна была влиться «свежая кровь» - новые участ-ники, которые привозили дополнительные продукты и сменяли часть группы, уходившей вниз по Хамсаре до Бий-хема в поселок Ырбан, заканчивающих таким образом свою «четверку».
Основной костяк группы, получив поддержку «пришельцев», должен был продолжать свой маршрут вверх по Ки-жи-хему, и далее по нашему плану. Основное значение «экспедиции посещения», как сейчас принято называть такие вспомогательные группы, заключалось в психологической поддержке уставших к моменту «стыковки» основных участ-ников, которым предстояло идти весь маршрут. Вот такая сложная и взаимозависимая схема была в этот раз придумана мной. Понятно, что на всякий случай я подстраховался таким образом, что все необходимые продукты для «костяка» не-сли с начала маршрута, что позволяло продолжить его даже при срыве «стыковки» основной группы с «грузовиком».
Отклонения от задуманного маршрута начались с первого же дня. Выяснилось, что Сергей Савин - основной участ-ник всех последних экспедиций и этой тоже - не сможет присоединиться к нам в поезде, проходящем через станцию по-близости от его городка. Начальство не отпустило его в наш срок, задержав на работе на несколько дней, ему предстояло догонять группу уже на маршруте, а для этого нам пришлось поменять долину Тиссы на долину Сенцы.
И вновь Иркутск, в котором ничто, кажется, не изменилось за столько лет, даже его вечная проблема - отсутствие хлеба в магазинах. Зато в этот раз необычно легко нам достаются билеты на рейсовый автобус до Кырена. Для этого по-надобилось всего несколько пачек остродефицитного в те времена чая номер 36, добытого Савиным в «загашниках» сво-его «закрытого коммунистического» города. Сегодня с трудом вспоминается всесилие дефицита, открывавшего почти все двери и позволявшего решать проблемы одним своим появлением из-под полы.
И на аэродроме Кырена все как прежде, много лет назад - огромное количество местных жителей, желающих уле-теть в Орлик, скопившихся из-за нелетной погоды. Но в день нашего приезда в Кырен погода наладилась, и мы встали в «хвост» этой очереди. Настроение не успевает испортиться, потому что и в этот раз, как четырнадцать лет назад, пробле-ма разрешилась просто - в магазин вечером привезли дешевый портвейн «три семерки», и к утру вся очередь, включая женщин и детей, была мертвецки пьяная, а значит, уже на первый рейс в Орлик у нас не было никакой конкуренции. Единственные издержки - это потеря двух батонов дефицитной копченой колбасы, которую кто-то из местных стащил, видимо, на закусь с забора, куда предусмотрительный завхоз Саша Кузьмин повесил ее просушиваться. Пришлось спи-сать на усушку.
В Орлике тут же подвернулся попутный транспорт, и за пол-литра спирта нас подвезли по долине Сенцы. Правда, как и много лет назад, раздражало вымогательство водителя и его друзей, клянчивших на каждом пригорке по пятьдесят граммов спирта и, конечно, поделиться с «обо» - местным богом, который любит выпить не меньше его почитателей. К вечеру, выпив все оговоренное количество спирта, опьяневший водитель останавливается и грубо выбрасывает нас по-среди дороги. Что ж, и на этом спасибо, дальше тронемся в путь пешком, а пока разбиваем лагерь и в суматохе первой ночевки еще долго не можем уснуть под огромным шатром необыкновенно звездного неба.
 
4
 
Первый день - он трудный самый, помните? В этот раз нас стартует тринадцать человек - «чертова дюжина». В кос-тяке команды, кроме меня и Сергея Савина, Саша Зелинский - открыватель пути на якутскую недоступную вершину в прошлом году, его приятель Виктор Кузнецов - огромный парень с недюжей силой и, как оказалось, слабым сердцем, Галина Тарасова, Александр Кузьмин, Александр Попов с командой «первой ступени», а в далеком Чазыларе к нам должны присоединиться Иван Дорофеев, Вячеслав Ильичев и Михаил Захаров.
В новосибирском клубе туристов в это лето нам впервые удалось взять напрокат настоящие горные ботинки - высо-когорный «вибрам». В первый же день стало ясно, что это было роковая, а для некоторых уже непоправимая в ближай-шее время ошибка. Пресловутые «вибрамы» прекрасно приспособлены для движения по крутым склонам, пятка в них скроена так, что подразумевает постоянно согнутые в коленях ноги, почти как ботинки для горных лыж. В нашем случае при движении по долине ноги выше пяток в первый же переход-два были стерты до крови. У самых терпеливых, как Са-ша Зелинский, язвы в этом походе не зажили до самого конца. У меня был подобный опыт в корякском походе, поэтому, почувствовав знакомую боль, я снял новые завидные крепкие ботинки, тянувшие на три килограмма, и переобулся в ма-терчатые кеды. Как потом оказалось, на весь этот гигантский поход. На второй день похода все высокогорные ботинки перебрались под клапан рюкзаков, хотя мы еще не теряли надежды их разносить. К концу этого дня мы вышли в устье ручья Хойто-Гол и поднялись к «дикому» одноименному курорту. Отсюда предстоял радиальный выход на вулканы Кро-поткина и Перетолчина.
В день выхода на лавовое поле нас, наконец, догнал Сергей Савин. За традиционные «стеклянные деньги» его дос-тавил конный бурят. Сергей, проехав на голом крупе лошади почти шестьдесят километров, на несколько дней был вы-нужден залечивать последствия. Мы ушли на вулканы, оставив его приходить в себя после столь жестокого родео - впе-реди еще было много места для подвигов.
«Курорт» Хойто-гол - это полтора десятка минеральных источников с разным содержанием минеральных солей и разной температурой. По народным преданиям каждый источник помогает при конкретной болезни. Над теплыми или даже горячими источниками, температура которых достигает сорока градусов, поставлены маленькие избушки. В них, прямо в древнем лавовом поле вырублены небольшие ванны, через которые проходит самотеком горячая газированная минеральная вода. Закроешь выходное отверстие специальной деревянной затычкой, ванна набирается до краев, а потом устанавливается баланс - сколько воды втекает, столько же и вытекает, а ты лежишь в этой благодатной купели и впада-ешь в неземное блаженство, ведь подобная процедура происходит после тяжелых переходов с рюкзаком, посреди дикой тайги.
В середине июля на Хойтогольских и Чойганских источниках, что всего в дне пути через перевал отсюда, всегда много местных - бурятов и тувинцев. Это их вековой уклад, такому распорядку они подчиняются во все времена при лю-бых властях. Несмотря на страдную пору, сенокос и прочие дела, все бросают и две недели проводят, принимая ванны и попивая минеральную воду, закусывая ее бараниной или олениной. Это стержень народной медицины этих народов. В этом краю десятки таких «диких» курортов, каждый из них от определенных болезней и каждому есть свой срок, извест-ный только местным. Иногда на Чойгане собирается свыше пятисот человек, а ведь некоторые семьи кочуют сюда за сот-ни километров. Тогда устанавливается живая очередь, и люди проходят через эти ванны и днем, и ночью. В каждой такой избушке есть песочные часы, и местные люди знают, сколько времени нужно и можно проводить в той или иной ванне. В ванну идут чистыми, вымывшись предварительно с мылом в отдельной избушке, куда по деревянному желобу, выруб-ленному из ствола тополя, направляется горячая вода. Во всем порядок и здравый смысл.
Люди проводят на источниках несколько недель и, чтобы как-то занять себя, оставить о себе память, а заодно и по-клониться такому природному чуду, как эти источники, занимаются творчеством - вырезают из дерева фигурки или вы-жигают на деревянных, тесаных досках картинки и стихи. Все эти произведения народного творчества сотнями, если не тысячами, украшают деревья и камни возле каждого источника. Здесь же и деньги в коробках из-под кинопленки или в каких-нибудь иных емкостях. Как и четырнадцать лет назад, деньги, в основном, металлические монеты, возвышаются огромными слежавшимися серебряными кучами. Когда я в следующий раз попаду в эти места, в 1995 году, все останется здесь по-прежнему, вот только монеты уже будут обесценены, и повсюду будут валяться разносимые ветром, тоже ниче-го не стоящие синие сторублевки.
Источникам местные люди поклоняются, как божествам, сравнивают их в стихах с Лениным и Буддой. А каждый выздоровевший или просто получивший заряд природной энергии считает себя обязанным оставить в ритуальном месте фигурку самолетика с вращающимся пропеллером на длинном шесте. Во время даже небольшого ветра все эти импрови-зированные флюгеры стрекочут пропеллерами, пугая непосвященных странным среди гор и тайги звуком. Это культовые места и относиться к ним надо с большим уважением, как к народным святыням.
Прямо от источников хорошо набитая тропа резко поднимается вверх по долине Хойто-гола, а потом выходит в его верхнюю часть, где сразу же начинается мохово-лишайниковая высокогорная тундра. Не сходя с тропы, надо перепра-виться на левый берег и подниматься по ней на высокий крутой увал, отделяющий Хойто-гол от лавового поля, протя-нувшегося на десятки километров вплоть до вулканического озера Хубсу-нур. На этом поле видны небольшие конуса двух потухших вулканов - Кропоткина и Перетолчина. Вулканы извергались более десяти тысяч лет назад, с тех пор на Земле все изменилось, а кратеры так и глядят своими «мертвыми» жерлами в звездное саянское небо. Они совсем не глу-бокие, по их склонам, покрытым застывшим, вспененным когда-то горячими газами базальтом, превратившимся теперь в пемзу, можно не только подняться на край кратеров, но спуститься вовнутрь. Там на дне вулкана лежит небольшое озеро глубиной всего лишь по колено, посреди него на маленьком скальном островке находится тур с контрольной запиской. Вот такая экзотика!
Лунный пейзаж вокруг вулканов навевает мысли о вечном, а реальность требует корчевать кустарник и выклады-вать площадку под палатки, так как спать на базальтах не очень удобно. Ночью, когда вся «мертвая долина» осветилась полной луной, картина стала совсем мистической. Далеко не каждому дано ночевать вот так - посреди безжизненной, испепеленной когда-то и залитой раскаленной лавой долине, вблизи потухших тысячелетия назад вулканов. Исследова-тель Перетолчин, имя которого носит один из вулканов, когда-то загадочным образом бесследно исчез на этом лавовом поле. Остались его инструменты и палатка, а самого геолога не нашли ни живым, ни мертвым.
Возвращаемся на Хойто-гол и принимаем на всякий случай полный курс всех ванн и источников, с удовольствием закусывая хариусовой ухой, которую сообразил подлечившийся Савин, и на следующий день выходим через перевал Монгол-Дабан на Изыг-Суг - к курорту Чойган, лежащему уже на территории Тувы. Эти тридцать шесть источников в свое время описал академик Владимир Обручев - известный геолог, первооткрыватель и писатель, автор знаменитой «Земли Санникова», именем которого назван большой саянский хребет, разделяющий реки Белин и истоки Бий-хема, отец Сергея Обручева, открывшего в 1926 году нагорье Черского.
Так вот, главный источник Чойгана является полным аналогом нарзана, температура этой газированной и очень приятной на вкус воды всегда восемь градусов по Цельсию, а вот в двух таких же маленьких домиках, как и на Хойто-голе, горячие ванны с температурой воды 41 градус. Я пытался принимать ванны прямо в горных ботинках, надеясь, что горячая минеральная вода как-то смягчит деревянную кожу, и их все-таки можно будет носить, но где там - горбатого только могила исправит, так и эти ботинки, не приспособлены они для саянских походов. Так вымытые и высушенные, они продолжали кочевать у меня в рюкзаке. Не они меня, а я их нес через горы и перевалы.
От источников вверх по Чойгану, в обход красивого водопада, а там через зверский курумник, по обозначенной не-большими каменными турами еле угадываемой тропинке, мы поднялись к нижнему озеру - Зеленому, потом по «барань-им» лбам к следующему - Голубому озеру. Третье озеро - Бирюзовое, его цвет удается разглядеть, если повезет, немно-гим - оно почти круглый год подо льдом, оттаивает только небольшая кромка вдоль берега. На склонах лежит снег - его в этом году необычно много, и вот последний взлет, выводящий нас на седловину перевала Хэлгин. Отсюда открывается грандиозный вид на горы и ледники, на ровную, будто срезанную ножом, вершину пика Топографов и величавый двух-километровый ледник «Трон», который, как видно даже отсюда, покрыт глубоким снегом.
Спускаемся сначала по длинному снежнику, а потом по зеленым травянистым и моховым склонам, усеянных ков-ром из оранжевых «жарков» и небесно-голубых аквилегий. Вдоль маленьких ручьев, зарождающихся будто неоткуда, сплошные заросли «золотого корня» - здесь его неисчерпаемые запасы. Когда-то мы прикидывали, что можно вывозить самолетами и будет рентабельно, правда, это было в той жизни, когда час аренды самолета АН-2 стоил всего сто сорок рублей, а килограмм корня - шестьдесят.
Лагерь ставим около огромного приметного издалека камня. Возле него складываем очаг - камень прикроет от ветра, если он вдруг поднимется, а пока замечательная погода - ясное, совершенно безоблачное небо, и закрывающий полнеба массив пика Топографов просматривается, как на ладони. На следующий день достаточно легко, совсем не так как в 1974 году, когда ледник был совершенно голый, группа по глубокому снегу, вытаптывая ступени на крутых участках, подня-лась на вершину. Отсюда удалось просмотреть маршрут траверса массива Чойганского пика, которым решено компенси-ровать несостоявшееся восхождение на Мунку-Сасан, оставшийся в стороне от нашего маршрута. После восхождения на пик Топографов Саша Попов увел свою «тройку» по Хэлгину на Тиссу. Их маршрут скоро окончится в Орлике, а наш только-только начинается.
На обратном пути, на ригелях между верхним озером и вторым - Голубым нас настигает сильная гроза. На мокрых травянистых и моховых склонах скользко, как на льду. В небольшом уютном, закрытом от всех ветров расширении доли-ны истока Чойгана, между Голубым и Зеленым озерами ставим штурмовой лагерь. На следующий день четверка восхо-дителей под руководством Савина поднялась сначала на перевал Кок-хем, ведущий на Бий-хем, а оттуда по гребню на вершину Чойганского пика (2881 м), посещаемый туристами крайне редко. В туре на вершине записки не нашли. От тра-верса пришлось отказаться, так как разрушенный скальный гребень оказался настолько сложным и опасным, что с нашим снаряжением выходить на него было просто нельзя. Спустились по пути подъема через седловину перевала Кок-хем, че-рез который обычно проходят группы водников на Бий-хем. Мне довелось проходить этот перевал в памятном 1974 году. На этом поход по «местам боевой славы», то есть, по старым, знакомым еще со времен первой «пятерки» местам, закон-чился.
 
5
 
Мы спустились по Изыг-Сугу и начали строительство катамаранов в пяти километрах ниже крупного левого прито-ка Тыбра-хем. В этом месте ширина потока всего 10-15 метров, течение спокойное, хотя часты перекаты, но река дает возможность войти в «форму». Перед устьем крупного правого притока Узун-Узю река заметно ускоряется, в русле появ-ляются острова, идет цепь несложных шивер, но в протоках возможны «расчески» - низко наклоненные над водой стволы деревьев или даже сплошные завалы, преграждающие путь. Приходится внимательно следить за рекой и при каждой воз-можности просматривать предстоящий путь, особенно, когда она разбивается на протоки.
Сложный участок реки начинается от устья следующего правого притока Улуг-Узю. На протяжении 4-5 километров река круто падает, наваливаясь на поворотах на камни, проходы между ними узкие, в порогах крутые сливы и вал до двух метров. Первую часть этого участка нам удалось просмотреть с правого берега. Несколько дней до этого шли ливневые дожди, и уровень воды в реке сильно поднялся, что делало пороги на этом сложном участке опасными для таких неболь-ших катамаранов, как наши. Я забыл и не учел особенность саянских рек, а, привыкнув к широким и не очень опасным северным рекам, оказался в некоторой растерянности на свирепых саянских порогах. Наши короткие катамараны, быв-шие в обычной классификации лишь «двояками», теперь выглядели беспомощными против жестких огромных валов, которым ничего не стоило перевернуть наши перегруженные суда.
Да и вообще, как покажет остальной маршрут, мы слишком недооценили Саяны, и слишком небрежно подошли к маршруту, считая, что после северных походов, просто «закидаем Саяны шапками». А пока нам пришлось, скрепя сердце, обнести самый сложный и опасный участок по правому берегу Изыг-Суга, благо на этом участке оказалась хорошая тор-ная тропа. Река делает здесь характерную петлю, вот в конце этой петли мы и продолжили сплав. До самого устья Чой-ган-хем (не подумайте, что я ошибся, видимо, это название у тувинцев в моде) река ревет сплошной шиверой, скорость ее не меньше двенадцати километров в час, а двухметровые валы не дают расслабиться ни на минуту. На всем сложном уча-стке реку просматривали с берега, там же, где скорость реки снижалась, проходили сходу, при этом очень помогала связь по радио между судами.
Наконец, после устья большого правого притока Чойган-хема, река успокоилась, скорость течения резко упала, и теперь на плесах она несла нас плавно, с трудом набирая два-три километра в час. Пришлось начать интенсивно работать веслами, чтобы как-то ускорить прохождение этого спокойного участка реки. Перед самым выходом в озеро Устю-Дэрлиг-Холь река настолько подпружена озером, что течение не ощущается совсем.
Длина первого озера десять километров, ширина более километра. Не гребной канал - ветер и глубина, которая про-сто психологически страшит своей темнотой, не позволяют идти по середине, мы прижимаемся к берегу, стараясь ук-рыться от ветра, и гребем, гребем, гребем. Озеро прошли за два часа. Вошли в узкую протоку длиной всего несколько километров, которая приводит нас к следующему озеру - Алды-Дэрлиг-Холь, его длина восемь километров. К вечеру и это расстояние было преодолено. Почти двадцать километров на веслах по стоячей воде против ветра на легких надувных катамаранах, практически не имеющих осадки, - это очень большая и трудная работа, уверяю вас.
На дальнем конце второго озера, на высокой красивой террасе мы увидели избушки. Причалили. Удручающая кар-тина. Среди сказочно красивых мест, на берегу изумительного озера, в водах которого плещется рыба, а поверхность усеяна стаями уток и гусей, готовящихся к дальним перелетам, следы человеческого варварства - грязь, вонь, разруха - убеждают нас, что хуже человека нет твари на свете. Здесь когда-то стояла бригада рыбаков. Рыбу солили в бочках и по-том как-то увозили по реке, хотя путь по ней не прост - в пятнадцати километрах ниже озера, Хамсара, а именно так на-зывается после озер эта большая и быстрая река, падает мощным восьмиметровым водопадом, преодолеть который на моторной лодке совершенно невозможно. Правда, по правому берегу проложена специальная гать, позволяющая волоком протащить и спустить лодки на воду ниже водопада.
На огромных весах, точащих ржавым монстром посреди заросшей кипреем поляны, производим контрольное взве-шивание. Прошла первая половина маршрута, а я похудел всего на два килограмма. Я еще не знаю, что за вторую поло-вину, которая окажется на порядок труднее, я сброшу еще шестнадцать килограммов. Это я увижу в самом конце мар-шрута, когда встану на весы на аэродроме в Верхней Гутаре.
В туристских книгах и на карте Хамсаринский водопад указан неправильно - до него по этим источникам не менее двадцати километров от озера. Если вы доверитесь этой информации и потеряете бдительность, то вам грозит падение в слив водопада, которое может привести к печальным последствиям. Наверное, эта информация искажена специально, чтобы потенциальные враги государства, например, китайцы, в случае нападения на эти края и сплава по реке, угодили бы в ловушку, и в ней все бы и погибли. Благо у нас есть опыт и, увидев, как остановилась вдруг река, подпруженная мощным порогом-водопадом, мы успели зачалиться на правый берег и вовремя прекратить сплав.
За водопадом Хамсара почти двадцать километров течет через шиверы, наиболее серьезная из которых - последняя, называется «Щеки». Скорость реки здесь высока, падение русла видно даже на глаз, но река позволяет маневрировать и проходить это препятствие сходу. Ниже устья Соруга в реке много островов, течение заметно ослабевает, и в протоках опять появляются завалы и «расчески».
Хамсара - красивая, рыбная, настоящая саянская речка. Кедры на ее берегах достигают 18-20 метров высотой, под такими деревьями чувствуешь себя карликом, но при этом запах кедров успокаивает, умиротворяет. Представьте себе такую картину - высоченные, уходящие в небо кедры с темными до черна густыми кронами, сыплющими кедровыми шишками при любом ветре, яркие пятна палаток, дым костра, вертикально уходящий в звездное небо, и группа людей у этого костра, отводящие душу после трудного дня над кружкой пахучего, настоящего, со слоном на пачке, чая «номер тридцать шесть», запах которого не могут повторить теперь самые лучшие индийские чаи. Может быть, потому, что этот чай был на хамсаринской воде? Савин отводит душу, и наша команда ест рыбу во всех видах, полными котлами, а через несколько дней все начинают ворчать, что не мешало бы разнообразить меню. Тогда Сергей переходит на уток, и мы вспоминаем наше фирменное блюдо - утиное жаркое с черносливом.
В тридцати километрах ниже Соруга на левом берегу Хамсары притулился небольшой поселок Чазылар - место на-шей предполагаемой стыковки с группой поддержки. В поселке вроде бы есть почта, но она не работает уже почти пол-года - нет никакой связи с внешним миром. В магазине, полки которого практически пусты, Зелинский приобретает единственную пару резиновых сапог, да и то подозрительного фасона - на небольшом каблуке. Я обхожусь пока кедами, благо на сплаве они просто мокрые, а вот нагрузка пока не большая, но вскоре им достанется по полной программе. На-ших ребят нет - самолеты не прилетали уже почти месяц, известий от них тоже никаких. Пересидев один день на берегу реки в бесплодном ожидании, понуро отчаливаем, понимая, что стыковка не состоялась.
Ранним туманным утром мы покидаем Чазылар. Нас провожают не выспавшиеся собаки. Что ж, им по должности положено бдеть. Днем, когда разгулявшееся, жарко припекающее солнце застыло в зените, над нами с утробным урчани-ем прошел долгожданный АН-2. Наши товарищи, просидев почти три недели в Кызыле в ожидании вылета в Чазылар, сидевшие в этом самом «кукурузнике», прошли над нашими головами всего лишь в сотне метров. Но река неумолимо уносила нас от места встречи, которое, как всегда, изменить было нельзя. Нам предстояло в критическом меньшинстве продолжать непомерно длинный маршрут, а ребятам из группы поддержки выбираться самостоятельно по тропам Тод-жинского заповедника в Орлик.
На участке от поселка Чазылар до устья реки Кижи-хем на Хамсаре находятся все основные препятствия водного маршрута. Это три именных порога - «Куцый», «Рябой» и «Большой Кижи-хемский». Между этими порогами, на кото-рых река бурно резвится, заставляя вас метаться между камней, как затравленного зайца, взлетать на валах, охлаждая пыл холодным потоком, Хамсара подолгу течет спокойно и хладнокровно. Иногда, она как бы совсем засыпает, заставляя нас теперь надрываться греблей, чтобы побороть встречный ветер. Это, конечно, обидно, так как не позволяет просто лежать, смотреть в голубое совершенно безоблачное небо и наслаждаться прелестью жизни, в томительном ожидании предстоя-щего нового пешеходного перехода. Этим, наверное, и отличается спортивный туризм от простого отдыха на природе - он не мыслим без мазохизма, доставляющего особое, острое наслаждение, совершенно необъяснимое для непосвященных.
В пороге «Куцый» река на пятидесяти метрах падает на один метр. Сам порог представляет собой узкий слив реки перед большим островом. Ниже слива стоячие волны высотой в полтора-два метра. От порога река резко поворачивает вправо, а основная струя выносит на мель у острова. Далее, до самого впадения Бедия, река вновь спокойна, а за ним Хамсару пересекает гряда камней, образующая бурную шиверу - это верный знак, что через километр вас ждет порог «Рябой». Ориентиром порога служит большой черный треугольный камень, замыкающий гряду, перегораживающую от правого берега до центра реку.
Ходим по берегу, разглядываем рябую от бесконечного множества камней воду, глубокомысленно разводим руками, кричим что-то друг другу, чтобы убедить в своем, а потом просто с маху заходим в порог поближе к этому огромному черному осколку прошлого и, наваливаясь на весла, ожесточенно перегребаем струю, чтобы снова уйти к правому берегу, возле которого нам милее закладывать слаломные петли, чиркая иногда баллонами по камням, ощущая эти прикоснове-ния, как собственные, причем в самых интимных местах, с замиранием сердца. За порогом еще полтора километра ката-мараны кидает на валах шиверы. Здесь нужен постоянный маневр, и этот слаломный стиль держит в напряжении, хотя река позволяет проходить все препятствия сходу, держась, в основном, правого берега. Зато, когда свистопляска заканчи-вается, все чувствуют себя прекрасно - мы работали ладно, все три наших катамарана прошли препятствия без проблем!
Через шесть километров после шиверы река разливается до 600-700 метров ширины, течение практически отсутст-вует. Так продолжается семь километров, и этот участок называется «Тихие». Снова приходится энергично налегать на весла, борясь со встречным ветром на длинных песчаных плесах, и с тоской вглядываться вперед, в ожидании нового по-рожистого участка. Так уж устроен, наверное, человек - угодить ему невозможно в принципе!
Перед «Большим Кижи-хемским» порогом, как обычно, несколько длинных разгонных шивер, а затем и сам порог - резкое сужение реки в «щеках» красноватых скал. Длина этого порога около ста пятидесяти метров, а ниже «Щек» еще почти шесть километров тянется шивера. Всего длина этого порожисто-шиверистого участка около двенадцати километ-ров. Пройдя его, мы подошли к устью Кижи-хема - ключевой точке маршрута.
«Вторая ступень» нашей команды, отработав свое, должна была продолжить сплав по окончательно успокоившейся Хамсаре, чтобы через два дня гребли по медленной, будто бы остановившейся реке закончить маршрут в поселке Ырбан на Бий-хеме. Продолжать маршрут по Кижи-хему вверх в отсутствии группы поддержки предстояло четверым «ветера-нам» - Сергею Савину, Александру Зелинскому, Виктору Кузнецову и автору этих строк. В прощальный вечер устроили пир - была и уха, и жареный хариус, и фирменное жаркое из уток, нагулявших жир перед дальними перелетами. Помню, что спор съедобна ли гагара, которую Серега срезал на встречном курсе, оказался беспочвенным, так как гагару умяли с огромным удовольствием.
 
6
 
Два катамарана скрылись за поворотом, оставляя нас одних на безмолвном берегу Хамсары в самом устье Кижи-хема. Мы в подавленном настроении, молча, сидели на своих собранных рюкзаках - впереди предстоял огромный путь, нам было и страшно, и обидно, тоже хотелось домой, ведь прошло уже двадцать два дня маршрута - совсем немало. Всего в двух днях пути по Хамсаре были люди, какая никакая цивилизация, которая могла доставить нас домой, к нашим род-ным и близким. Но заявленный маршрут, а значит, взятые обязательства, требовали от нас продолжения эпопеи.
Серега Савин, чтобы как-то поднять настроение, стал убеждать нас, что все нормально - если не получится что-нибудь или нам надоест продолжать маршрут, то мы всегда можем использовать оставшийся у нас третий катамаран, чтобы по Кижи-хему и Хамсаре тоже уйти в Ырбан. Я подумал, что он прав, но такая возможность у нас остается только до верховьев Кижи-хема, до его Большого порога. Сплавляться по Кижи-хему мы можем только ниже него, а вот под-нявшись выше, перешагнув через своеобразный Рубикон, мы такую возможность уже потеряем - слишком сложен этот порог для нас и нашего судна. Что ж, еще есть время на раздумья или на раскачку, поживем - увидим.
А пока Сергей продемонстрировал нам свое охотничье искусство. Он достал небольшой свисток, тоненько посви-стел в него и буквально тут же на ветке напротив уселся рябчик. Серега подстрелил его, и рябчик мохнатым комочком упал под дерево. Савин посвистел еще, и следующий «смертник» вспорхнул на ту же ветку. Рябчиков было много - мож-но было выбирать их как в магазине. Для поднятия настроения мы откушали по рябчику, запив ароматным бульоном, поправили рюкзаки и решительно сделали шаг в направлении верховьев Кижи-хема.
Я и сейчас, спустя пятнадцать лет, вижу перед глазами эту пятикилометровую полосу непроходимой чащобы, буре-лома с бездонными ямами, заполненными водой. Будто сама Судьба испытывала нас сразу же на «входе» в предстоящее трудное и долгое путешествие по Центральным Саянам. Паутина на лице, пот заливает глаза, назойливые комары, уду-шающая жара, снова тяжелый рюкзак, ведь снаряжение было рассчитано на группу в восемь человек, да и продуктов у нас почти на двадцать дней, - на одной силе воли мы пробились через эту «полосу препятствий» за несколько часов.
Кстати, о продуктах. Я предполагал, что подобная осечка со стыковкой групп возможна, поэтому основные продук-ты мы взяли с собой на весь поход. Теперь у нас двойное количество чая, сахара, копченой колбасы, которую берегли на вторую часть маршрута, и шоколадных конфет. Это как-то скрашивает наше вынужденное одиночество, если так можно сказать о четверых мужчинах, затерянных в бесконечных Саянских горах и тайге.
Наконец, мы выбрались на высокую террасу с радующими глаз светлыми золотистыми стволами сосен. Свежий со-сновый воздух, открытое пространство без проклятого подлеска, никаких комаров на ласковом, обдувающем распаленное лицо ветерке - все это в награду за терпение и преодоление. Все, что мы прошли, представляло собой древнюю речную пойму, заливаемую во время половодий водой, которая несет поваленные деревья, нагребая непреодолимые с первого взгляда завалы. На привале после этой «полосы препятствий» мы сидели молча. Теперь на привалах мы будем больше молчать, вспоминая и думая каждый о своем. Серега о жене Валентине и маленькой дочке Таське, Саша Зелинский, на-верное, о двойном диффузионном слое, сыне и неполученной до сих пор квартире, Витя Кузнецов о впервые оставленной так надолго молодой жене Анечке, а я о своей многолетней проблеме - терпеть или все-таки разводиться. Длительное путешествие располагает к размышлениям, а значит, к новым решениям, новым оценкам, к пониманию того, что вчера казалось совершенно непонятным.
Кижи-хем - большая река, но по ней мало кто ходит. С осени до весны промышляют охотники, так их на все угодья два-три человека, да и то в последние годы не было. Иногда на Кижи-хеме работают геологи - остались их следы, но тро-пы по берегам, в основном, только звериные, а людям по ним ходить совсем не просто. Вот теперь мы и мотаемся челно-ком: то по террасе правого берега, то выходим на бечевник и стараемся наверстать потерянное в диких урманах и чащах время, но все-таки, чаще нам достаются тундровые болота, скользкие и сырые моховые склоны и бурелом, бурелом, бу-релом. День за днем, тоскливо глядя на воду, резво утекающую вниз к медленной вальяжной Хамсаре, по которой всего два дня до людей, мы так и продолжаем, сжав зубы, идти по долине Кижи-хема вверх.
Напротив крупного левого притока Дунчулаар-хем на берегу Кижи-хема видны останки большой стоянки геологов. Это место знаменательно тем, что отсюда по берегу пошла хорошо пробитая тропа, она и помогла увеличить скорость продвижения, которая до этого не превышала трех километров в час. По этой тропе мы вышли к красавцу водопаду, пе-речеркнувшему все русло стометровой ширины реки. Вот на той полянке в 1975 году мы помогали охотникам строить зимовье - от него сейчас не осталось и следа. Тогда мы шли вниз, и конец маршрута был близок. Я хорошо помню шок, пережитый мной после спасения товарища из-под завала, куда затащила река наш плот, и пять незабываемых дней пути по долине Кижи-хема практически без продуктов, отобранных у нас в том самом завале рекой.
С тех пор реку прошли водники. Здесь всего несколько локальных порогов, но они серьезны и опасны. Непроходи-мый, как казалось нам тогда, водопадный порог сегодня обычное препятствие пятой категории сложности - со временем многие препятствия, которые нарекали непроходимыми или непреодолимыми, покоряются людям, в этом и есть, навер-ное, диалектика жизни. Теперь и у нас есть опыт сложных сплавов, да и судно совсем другое, не полузатопленный лист-венничный плот, как тогда в 1975. Мы смогли бы сейчас сплавиться по Кижи-хему, но только от Большого порога (не путайте его с Большим Кижи-хемским порогом на Хамсаре, который находится вблизи устья Кижи-хема). Эта мысль по-стоянно у меня в голове. Она живет независимо от всех остальных и не дает мне покоя. Каждую минуту я борюсь сам с собой, с искушением прекратить все эти мытарства, послушаться Серегу, который предлагает наловить по ведру рыбы на каждого, засолить и закоптить улов, а потом, собрав катамаран, уйти в Ырбан. До него теперь три дня, четыре дня, вот уже и пять дней, но он все еще маячит и зовет.
В психологическом плане, пожалуй, это был один из самых трудных моих походов. Во-первых, я начал поход с от-вратительным настроением, причина которого была в моей семейной ситуации. То, как со мной обошелся близкий мне человек, заслонило все планы и дерзновенные мечты о покорении Саян. Во-вторых, четверо, хоть и смелых, все-таки ма-ловато для такого маршрута, как наш, а в-третьих, маячивший перед глазами Кижи-хем - этот редкий соблазн - возмож-ность сойти с маршрута. Такое действительно бывает редко.
Хорошая тропа вела нас не долго. Вскоре мы подошли к правому притоку Кижи-хема Дыт-Ой. Тропа пошла вверх по притоку, привела нас к заброшенной базе геологов, а далее потерялась, разбежалась на множество слабых тропок, уходящих в гольцовую зону. Может быть, эта тропа сокращала путь по Кижи-хему, выбирая для этого верховья притоков, но никакой карты у нас не было, знать мы этого не могли, поэтому оставили геологические дела и вышли напрямик назад к реке.
Снова мыканье без тропы, завалы, броды, то галечник, то песчаный плес. Иногда возникают звериные тропы или охотничьи, местами они обрушены, подмыты рекой. Идти вдоль берега становится очень трудно - ноги увязают в крас-ном мхе, под ним ледяная мерзлотная вода и острые камни. После очередного правого притока, который, как и все пре-дыдущие, пришлось преодолевать вброд по пояс в ледяной воде, вновь появились многочисленные тропы. Они привели нас к большому лесному озеру. Выше оказалось еще несколько озер, а тропы вновь разбежались по лесистым увалам. Ориентироваться на этом участке очень сложно, стараемся двигаться в генеральном направлении на север, выбирая лю-бую тропу, ведущую в нужном направлении.
Снова вышли к Кижи-хему - теперь это бурный ревущий поток, представляющий собой сплошную шиверу. Виден порог, обозначенный на нашей схеме, как порог «Подкидыш». Видимо, его так назвали из-за своего жесткого мощного вала, который хорошо кидает, а может быть, порог оказался неожиданным препятствием, его как бы подкинули? Отсюда хорошо видно, как верховья реки сужаются, сдавленные белыми известковыми скалами. Неожиданно появившаяся хо-рошая тропа, срезая повороты реки, приводит нас… к Большому порогу. Вот он и наступил, этот пресловутый момент истины!
Протяженность порога около километра. Река резко падает на этом участке, пробиваясь в узком русле между огром-ными скальными глыбами. Вода бешеная, ошибка в слаломе чревата самыми серьезными последствиями. Я не рискнул бы проходить этот порог на нашем куцем катамаране, да еще и без всякой страховки. Ниже порога мы можем возвра-щаться, выше порога остается только один путь - вперед. Мы вновь сидим на камнях, оглушенные ревом реки, вновь ду-маем свою грустную думку. Это был очень тяжелый и напряженный момент. Самым молодым среди нас был Сергей Са-вин, он сильный и опытный участник, но это не значит, что он железный. Вся тягостная обстановка последних дней, этот тяжелый бесконечный путь, с утра до ночи преодоление самого себя, накопившаяся усталость за месяц пути, и, главное, риторический теперь вопрос - для чего все это, создали взрывоопасную обстановку. Напряжение достигло максимума, в этом затянувшемся молчании на камнях сконцентрировалась взрывоопасная смесь. Взрыв витал в воздухе, ему надо было дать выход. Я бесконечно благодарен двум неразлучным друзьям-«старикам» Саше Зелинскому и Виктору Кузнецову, которые были постарше меня лет на десять, а Савина на все пятнадцать. Они просто молчали. Понятно, что им тоже на-доел этот маршрут, они с радостью приняли бы известие о сплаве по Кижи-хему назад в Хамсару, но они молчали, зара-нее соглашаясь с любым решением, которое будет сейчас принято. А решение должен был принять я - руководитель группы. Сергей не выдержал первым и стал страстно, обращаясь ко мне, призывать нас отказаться от дальнейшего пути:
- Ты же видишь, в этом году нет фарта, ничего не получается. Так давай закончим на этом, вернемся в Хамсару и выйдем в Ырбан. Я за день наловлю здесь кучу рыбы, впервые вернемся домой с таким уловом. Посмотри, ты уже совсем босиком идешь, каждый день пришиваешь эту полусгнившую тряпку к дырявым подошвам кед. А Сашка Зелинский? Ты видишь, какие у него незаживающие язвы на ногах, как он мучается в этих клятых резиновых сапогах? Знаешь ли ты, что у Вити больное сердце, и по ночам он не может уснуть? Тебе надо, чтобы он совсем свалился? Ради чего все это? Объяс-ни мне, чего ты добиваешься?
Что я мог на все это ответить? Я, насупившись, молчал, но чем больше убеждал меня Сергей, тем больше я понимал, что для отступления у нас нет причин - все это мелочи, и мы можем и должны идти вперед. Я представил, как будут го-ворить среди туристов Новосибирска о Стариковском, который не прошел заявленный маршрут - «спекся, слинял, слил воду». Нет, я далеко не герой, не смельчак и не «железный Феликс», но я знал, что мы все будем мучаться и жалеть, если сейчас, после всего что мы уже преодолели, отступим и сойдем с маршрута. И я сказал тогда:
- Нет. Мы пойдем дальше и пройдем маршрут в установленные сроки. Наша слабость минутная, просто накопилась усталость и пора отдохнуть, устроить дневку, а сейчас надо идти дальше.
Если бы я сказал вам сейчас, что на этом все мирно закончилось, вы бы мне не поверили и правильно бы сделали. Серега психанул, взметнулся, как ужаленный, - пар должен был выйти весь:
- Хорошо! Тогда будем идти с раннего утра до позднего вечера, с семи утра до самой темноты! И я пойду впереди, чтобы не тащиться, как черепаха за тобой! - с этими словами он подхватил свой рюкзак и, не давая нам опомниться, бро-сился вперед. Легко сказать бросился.
Через некоторое время тропа пропала, и темп стал падать, а еще через час Савин остановился, констатируя, что мы окончательно заблудились. Мы стояли в глухой темной чащобе, и ничего похожего на тропу не было перед нами. Я вы-шел вперед и стал срезать напрямик на восток, чтобы вернуться к реке. Она наша путеводная нить, и заблудиться вдоль нее невозможно. В ее верховьях нам предстоит перевалить на Таежный Казыр, чтобы по нему выйти на Большой Казыр - еще одну свирепую горную реку, называемую многие годы эталоном сложности, по которой надо будет снова плыть. Че-рез полчаса энергичной ходьбы в зарослях, мы вышли к Кижи-хему и продолжили идти вдоль него, как ни в чем не быва-ло, правда, в полном молчании, углубляясь на привалах в сосредоточенное пережевывание копченой колбасы и шоколад-ных конфет, выдаваемых на перекус.
Вечером устроили лагерь на высоком крутом берегу Кижи-хема. Савин молча ушел рыбачить, а потом притащил та-кое количество рыбы, что даже невозмутимый Кузнецов, молчавший почти весь поход, совершенно неожиданно разра-зился криком:
- Да, сколько же можно, все рыба и рыба, кто же ее чистить будет?! - и это был уже последний выхлоп. Кризис мы пережили, назад никто не оглядывается - некогда, а впереди лежали еще сотни километров гор и тайги. Напряжение и нервозность не оставят нас до самого последнего дня этого путешествия, но мы очень старались его не показывать.
 
7
 
Я хорошо помню, что было очень трудно. Трудно было идти, тащить рюкзак, молчать и думать свою горькую бес-просветную думу, трудно было сдерживать эмоции, и бороться с постоянным ощущение «де жа вю», ведь я шел по зна-комым, но уже крепко-накрепко забытым местам. Первая часть нашего маршрута с пиком Топографов была знакома мне по маршруту 1974 года, теперь я прокручивал в обратном порядке Кижи-хем, вспоминая маршрут 1975 года, а вскоре выйду на территорию Тофаларии, и пойду по ней в третий раз после 1972 и 1975. Но, оказывается, идти по тем же местам, но в противоположном направлении - это все равно, что идти по местам совершенно новым.
От «Большого порога» до самого крупного притока Кижи-хема Уран-Сая мы все-таки дошли по тропе. Переправля-лись вброд в районе старой наледи, где река разбилась на множество проток. Шли по двое. На противоположном берегу сразу же развели большой костер, так как замерзли на переправе неимоверно. Сразу от Уран-Сая еще несколько километ-ров шли по террасе с низкорослым стлаником, который больно хлещет по ногам, но все-таки идти не мешает. А вот при подходе к устью следующего притока Ашкасога, где направление долины Кижи-хема меняется почти на 90 градусов, на-чинаются заболоченные участки. Движение сразу же замедлилось, так как преодоление моховой подушки, в которую при каждом шаге проваливаемся на полметра, отбирает много сил. Это напомнило мне движение по глубокому перемерзше-му и перекристаллизованному снегу на Приполярном Урале. Пятикилометровое болото с таким мхом превратилось в бесконечное удручающее пространство, преодолеть которое нет сил. Желание жить становится совсем незаметным, хо-чется только одного: просто лечь на этот бордовый с плотной корочкой мох, закрыть глаза и больше никогда не подни-маться. Это место мне запомнилось, как самое труднопроходимое место на Кижи-хеме. Я отчетливо вспомнил, что и в 1975 году оно было таким же трудным и беспросветным, причем выпало на первый день после аварии плота.
В момент полного отчаяния, совершенно неожиданно, не веря своим глазам, мы вдруг увидели людей на противо-положном берегу Кижи-хема. Их трое, и они тоже оторопели от неожиданности. Но у них есть резиновая лодка, и вскоре самый молодой из них уже переправляется к нам. Это геологи из Красноярска. Они приглашают нас в гости, тем более что по левому берегу, где стоит их лагерь, проходит прекрасная тропа! Воистину бывают чудеса, и иногда они происхо-дят так вовремя!
Двое геологов оказываются выпускниками Томского политехнического института. Я, Сергей Савин и Александр Зелинский тоже выпускники этого института, хотя мы выпускники физико-технического факультета. На протяжении всей жизни я сталкивался с братством выпускников нашего института, вот и теперь в глухой тайге происходит братская встреча. Геологи достают из закромов мясо изюбря и угощают нас от всей души. Нам наконец повезло посмотреть на-стоящую топографическую карту. И на карте мы видим, что тропы, уходившие в гольцы, якобы, от Кижи-хема, на самом деле проложены так рационально, что позволили бы вдвое сократить тот путь, что проделали мы. Что ж, может быть, в следующий раз мне повезет больше, а пока основная часть пути пройдена так, как пройдена.
Встреча с геологами, вечер в теплой дружеской обстановке помогли нам лучше, чем любая дневка. Геологи расска-зали, что впереди, примерно в двух днях пути, в самых верховьях, базируются геологи из новосибирского Академгородка - наши земляки. По сведениям из прослушиваемых радиопереговоров за ними вот-вот должен прилететь вертолет, ведь сезон для академических геологов уже заканчивается. У нас появляется шальная мысль-надежда: а вдруг нас возьмут с собой, и мы махом, на крылатом вертолете перенесемся в цивилизацию, покинув эту бесконечную долину.
С новой надеждой мы устремились по тропе левого берега, которая, в конечном счете, ведет на замечательную реч-ку Уду и далее к поселку тофаларов Алыгджер. Но пока нам по пути, и мы энергично наверстываем упущенное, наматы-вая километры по хорошей тропе, то поднимающейся на высокие прекрасные террасы, то спускающейся на огромные стланиковые поляны, в которых путник скрывается почти с головой. Притоки с левого берега неглубокие, к тому же всю неделю, что мы идем по Кижи-хему, стоит хорошая погода, и это нам помогает, - вода малая, и броды здесь совсем не сложные.
Во время переправы через Кош-Пеш Витя Кузнецов что-то замешкался на берегу и отстал. Мы же, не сбавляя хода, сунулись сначала вдоль реки, но, увидев, что река входит в узкий скальный каньон, решили вернуться и подняться наверх, на террасу. Через какое-то время кинулись - нет Виктора. Остановились и стали ждать. Прошло минут двадцать - никого нет. Ругаясь и кляня все на свете, повернули назад, дошли вновь до притока, где последний раз видели Виктора. На бере-гу никого! Тут уже заволновались не на шутку и понеслись вперед, хотя не могли никак понять, где мы с ним могли раз-минуться. Тут вспомнили, что у Вити проблемы с сердцем, и я совсем запаниковал. Передо мной уже стали возникать картины одна страшнее другой. Всю дорогу кричали, свистели и даже стреляли в воздух. Где-то часа через полтора на-ших метаний и волнений мы, наконец, догнали Виктора. Оказалось, что после брода он сразу поднялся на террасу, а по-том все время считал, что мы идем впереди. Наши крики и выстрелы, отзывавшиеся эхом от противоположного склона долины, еще больше убеждали его в том, что мы впереди, а он нас догоняет. Виктор прибавлял ходу, а шаг у него был, как моих два, так мы и бежали за ним, а он от нас. Нанервничались мы сильно, но, когда все уладилось, и группа вновь собралась вместе, радости не было предела. А я с этого случая старался не выпускать из поля зрения ни одного из своих товарищей.
Каньон остался позади, и выше появились альпийские луга с полегшей после ночных заморозков травой. По право-му берегу выше Аржан-хема на крутом склоне видны избы еще одного «дикого» курорта. Это известный Кижи-хемский минеральный источник, на который приезжают на лошадях тувинцы из долин Хамсары, Бий-хема и Уды. Тропа на нашем левом берегу уже напоминает проселочную дорогу, но нам довелось пройти по ней не более пяти километров, дальше она ушла к перевалу в долину Уды.
И вот, когда мы с небывалой для нас скоростью неслись по этой самой тропе, всего в нескольких километрах впере-ди раздался знакомый гул, и прямо над нами сделал круг взлетевший вертолет. Через полтора часа мы вышли к лагерю новосибирских геологов, только что улетевших на «большую землю». Зола в костре еще была теплой - вертолет с геоло-гами из Академгородка улетел за горы, за перевалы, унося с собой и нашу последнюю надежду.
Мы не успели сильно расстроиться, как тут же резко изменилась погода. В обычной своей манере, не давая нам рас-слабиться, природа тут же закончила летний сезон и сменила декорации, причем в самый ключевой момент, когда нам предстояло найти перевал на Таежный Казыр. А в наших планах еще было восхождение на пик Заоблачный. Начавшиеся холодные осенние дожди, а главное, низкая облачность и сплошная морось, за которой ничего невозможно было разгля-деть, заставили нас после разведки пути восхождения из лагеря на стрелке Чыраплыга и Кижи-хема, отказаться от него.
В верховьях Чыраплыга перевалы показались нам пониже, а главное, граница леса поднималась значительно выше. Вот мы и решили компенсировать потерю пика Заоблачный восхождением на пик Узел (2700 м), на котором сходятся границы Красноярского края, Иркутской области и Республики Тува. В 1975 году мы с ребятами прошли в этих местах перевал «Жаконя», теперь мне нужно было его найти с обратной стороны, но мои представления, оставшиеся в памяти, никак не совпадали со схемой, а все вместе с реальностью. В конце концов, под проливным дождем мы вышли на какую-то безымянную седловину в верховьях короткого северного притока Чыраплыга. В верхней части подъема пришлось то-пором вырубать ступени на плотном крутом снежнике, навешивать перила, чтобы не сорваться в нашей резиново-сапожной и рвано-кедовой обуви. Долго спускались в полном неведении по дну заснеженного кулуара, который сам со-бой вскоре перешел в каньон истока Таежного Казыра.
Наконец вышли на залитые водой трехдневных дождей альпийские луга. Высота травы здесь превышает рост чело-века, вся вода с этой растительности душем «Шарко» хлестала по нам, но мокрому вымокнуть уже не страшно. Холод и сырость действовали как легкий, отупляющий наркоз - мы шли на «автомате», не останавливаясь даже на отдых, пока вдруг не подняли с лежки огромного черного медведя. Медведь зарычал предупредительно, может быть, даже обиженно, и помчался вверх по склону, а мы, обмерев от мысли, что могли наступить на беднягу, осели, не устояв на окончательно ослабших ногах.
У слияния трех ручьев-истоков начинается лес. Куртины огромных кедров позволяют укрыться от дождя и пере-ждать непогоду. Отдохнув и пообедав, собрав последние силы, прошли еще два перехода и остановились на ночлег на берегу Таежного Казыра.
На следующий день погода, а вернее, непогода взяла тайм-аут, вновь разъяснилось и пробилось нежаркое осеннее солнце, что позволило совершить восхождение на пик Узел по северному ребру. На восхождение ушло шесть часов. Ин-тересно было стоять одной ногой в Красноярском крае, другой в Иркутской области, а плевать, и даже делать более серь-езные дела, простите великодушно, на территорию Тувы, которую мы только что благополучно покинули.
 
8
 
Читая Рундквиста. Перечитал написанное и подумал с легкой грустью - не получается у меня писать с таким тонким юмором, как пишет Коля Рундквист. Не помню я при всей своей феноменальной местами памяти, что ели мы каждый день, да еще и все три раза на день, как не помню поведения своих товарищей, их шутки-прибаутки, ведь я все-гда шел впереди, а значит, оставался один на один с собой и дорогой-путем, что должен был выбирать ежесекундно. Именно поэтому, что был все время занят этим, я часто не замечал всех тягот пути, но и не видел происходившего за моей спиной.
Только сейчас, осмысливая эту бросающуюся в глаза разницу, я понимаю, что в моем туризме совсем не оставалось место юмору - слишком тяжело он мне доставался и слишком серьезно, я бы даже сказал, гипертрофированно серьезно, я к нему относился. Коля Рундквист - человек легкий, очень сильный и выносливый, и именно эта сила позволяет ему от-носиться к жизни с показной легкостью - НЕТ ПРОБЛЕМ! В то время как у Стариковского - ВСЕ ПРОБЛЕМА! В моем туризме было слишком много мазохизма, я был в принципе инородное тело, и занимался этим делом не столько благода-ря, сколько вопреки…
И еще одно глубокомысленное открытие я сделал сейчас, сравнивая наши, такие разные описания, иногда даже од-них и тех же мест. Будучи руководителем туристских групп, организатором и предводителем туристских клубов, я практически всегда оставался очень одиноким человеком, понять которого было трудно даже тем, кто из года в год разделял со мной все эти трудности и испытания. Может быть, это и неплохо, что пишем мы почти об одном и том же, но так по-разному, а иначе, наверное, не стоило и писать?
Но, несмотря ни на что, я все-таки продолжу, тем более что мы верно, хоть и медленно, приближаемся к концу этой эпопеи, а вместе с ней и к концу книги.
 
9
 
Я ожидал, что после прохождения казавшейся уже зловещей долины Кижи-хема и перевала в последнюю часть пе-шего маршрута, наступит психологическая разрядка, ведь теперь финиш экспедиции будет маячить более отчетливо. Ка-залось, еще немного и мы выйдем к Казыру, а там начнется сплав, значит, не придется тащить опостылевший рюкзак и набивать натруженные ноги, к которым я теперь каждый день подвязывал подошвы окончательно развалившихся кедов. И действительно, наше настроение поднялось в первый тихий вечер на Таежном Казыре после успешного восхождения на пик Узел. Мы долго сидели у костра, обсуждая что-то из вечного и непреходящего. Но нашим надеждам на лучшую долю не суждено было сбыться. Видимо, крест этого похода надо было нести до конца, пить чашу непомерных трудно-стей и неудач смиренно. Черная полоса не собиралась менять цвет до окончания похода.
За месяц до нашего путешествия в этом районе прошли сильнейшие ливневые дожди с ураганными ветрами, нава-лившие тысячи огромных деревьев друг на друга в несколько этажей. Паводковые реки размыли берега, обвалили тропы, нагромоздили мощнейшие завалы из бревен. А теперь представьте себе, насколько хватит вам фантазии, что кедры и со-сны высотой почти в двадцать метров с раскидистыми кронами упали на крутые склоны вповалку, одни на другие, тол-щина стволов - в два обхвата, и вы с рюкзаком за плечами не можете не подлезть в узкую щель под этим деревом, не пе-релезть через шершавый ствол, а вынуждены карабкаться вверх по склону, перелезать через ветки и сучья, чтобы обойти одно дерево, потом таким же образом другое, десятое, сотое, пятисотое… и так на протяжении десятков километров.
Позже от геологов мы узнали, что саратовская группа, которая перед нами шла по Кижи-хему не вынесла всего это-го, а попутным рейсом вертолета была вывезена в Алыгджер на Уде. А геологический отряд с караваном лошадей проби-рался по долине Зверового Казыра со скоростью пять километров в день! Нам, конечно, было легче, чем лошадям, но это лазание среди великанов-стволов я не забуду до конца своих дней.
К устью Левого Казыра мы вышли к вечеру 29 августа. Весь этот день, как и предыдущий, шел холодный, по на-стоящему осенний дождь. В состоянии полного ступора мы шли уже часовыми переходами, так как продукты были на исходе, а значит, рюкзаки значительно полегчали. Но, наверное, главной причиной нашей почти безостановочной ходьбы была мысль, что только ходьба может приблизить конец этому издевательству над собой. В рюкзаках еще чудом сохра-нилась сухая одежда, а по телу просто лилась холодная вода, которую мы не успевали согреть нашим теплом.
В самом устье Левого Казыра, мы вдруг увидели несколько домиков. Их не было в 1975 году, когда наша группа пе-реправлялась в этом месте через Большой Казыр. Новенькие избы оказались базой геологов. Из трубы одного домика вяло сочился дымок, устилая небольшую поляну. Мы подошли к крыльцу и пошумели, чтобы обитатели поняли, что кто-то пришел. Открылась дверь и, не выходя под дождь, прямо через порог с нами не очень приветливо поздоровался моло-дой, фраерского вида парень с большим охотничьим магазинным ножом на поясе, в ковбойке и даже какой-то помятой шляпе. За его спиной мы увидели полуодетую, а может быть, полураздетую, молодую женщину, закуривавшую в этот момент сигарету. Наши курильщики Зелинский и Кузнецов, которым пришлось воздерживаться от курения почти полто-ра месяца, вытянули головы, стараясь, как я понял, хотя бы учуять забытый запах сигареты. Геологи оказались москви-чами, и это сразу многое объясняло. Москвичей не любили в нашей огромной стране никогда и нигде, и они, видимо, чувствуя эту нелюбовь, отвечали взаимностью. А может быть, все было наоборот, не важно. Просто хуже москвича в тай-ге может быть только голодный медведь.
Разговор явно не клеился. Пустить нас под крышу пустовавшего второго домика или хотя бы в сарайчик, парень не хотел. Продукты у них, по его словам, у самих на исходе, карту посмотреть он дал с таким недовольством, что я не стал ее толком рассматривать. Мы явно отвлекали его от более интересного занятия, да и пренебрежение к таким как мы, бес-цельно шатающимся по тайге, сквозило у него из всех пор. Он посоветовал нам устраиваться на другом берегу Казыра, в брошенной охотничьей избушке, успев рассказать, что там свалены вещи группы туристов-водников из Красноярска, пе-ревернувшихся неподалеку отсюда на плоту и потерявших двух своих товарищей, тела которых были найдены позже ни-же по Казыру. Как-то странно все повторялось: Казыр, избушка, красноярские водники, потерпевшие аварию, правда, тогда, в 1975, обошлось без жертв.
Короче, разговор с этим человеком был нам настолько неприятен и довел нас до такого градуса напряжения, что мы в явном ажиотаже, теряя последнее благоразумие, сцепившись вчетвером в странный со стороны клубок, на одном дыха-нии, обескуражив саму Судьбину, переправились через свинцово-серый Казыр, стремительно вздувающийся на глазах от непрекращающегося дождя. Помню, что на протяжении нескольких сотен метров, идя «стенкой» через протоки, мы ино-гда просто всплывали, нас сносило до ближайшего переката, мы орали что-то и шли дальше, пока не перешли эту реку вброд, и не упали на полянке около старой охотничьей избушки.
На этой самой полянке, вот тут стояли наши синенькие палаточки в пресловутом и памятном для меня 1975 году. Теперь же на этом месте росли почти трехметровые и, наверное, тринадцатилетние березки. До контрольного срока, то есть до того момента, когда мы должны были бы закончить свой маршрут и известить об этом контрольно-спасательную службу, оставалось шесть дней.
 
10
 
Надо ли говорить, что следующий день мы провели в полном бездействии, используя последнее тепло уходящего лета, которое пробилось к нам нежарким солнышком сквозь беспросветную непруху, как утешительный приз. Мы молча-ли, сушили свои вещи, перетряхивали мешочки с остатками подмокших круп и сухарей, уже начинающих плесневеть, и размышляли, как нам быть дальше. Оставалось пять дней. Чтобы закончить заявленный вариант маршрута, надо было сплавляться по Казыру. До ближайшего населенного пункта около трехсот пятидесяти километров грозной реки, главный порог которой - Базыбайский - много лет считался даже непроходимым. У нас на руках было краткое описание сплава и зарисованные в тетрадке схемы порогов, сделанные группой туристов из Академгородка. При отличной погоде и средней воде на сплав у них ушло сорок часов.
Если работать с утра до ночи проводить на воде чистых десять часов в день, понадобится минимум четыре дня из пяти оставшихся нам до контрольного срока. Полдня уйдет у нас на строительство катамарана и сборы. То, что нас всего четверо - явное нарушение правил, в таком маршруте минимальное количество участников - шесть. Ни на одном пороге нам не удастся сделать фотографий, подтверждающих их прохождение, да и вообще, фотографии сплава, скорее всего, сделать не удастся - река серьезная и работать мы должны все вчетвером. Но и это еще не все. В случае, не дай бог, ава-рии или вынужденного ремонта, у нас не только не остается запасного времени, но и возможности нашего ремнабора не позволяют провести серьезные работы, а ситуации возможны всякие. При таких размышлениях вслух можно было еще набрать ряд доводов и причин, но, признаюсь, главной причиной, отвращающей нас от сплава, был чужие вещи, брошен-ные впопыхах группой красноярцев. Все вынуждены были искать тела двух погибших товарищей и стало не до вещей. Мне уже приходилось однажды выходить на такую скорбную кучу под перевалом Пихтовый, здесь же неподалеку, на Прямом Казыре, которая осталась после зимней трагедии, унесшей тогда жизни семерых туристов-лыжников из Минска. Одним из погребенных лавиной туристов был Арик Круп, ставший потом посмертно знаменитым бардом.
Наверное, стоит сказать прямо - нам было страшно отдаваться на произвол этой реки, тем более что прошедшие до-жди наполнили ее до краев, придавая ей еще большую силу и свирепость. И тогда я сказал: «Хватит! Пойдем в Гутару по запасному варианту. Путь тоже не ближний, но все-таки семьдесят километров пешком надежнее трехсот пятидесяти по воде». Я видел, как все облегченно вздохнули - это решение ждали все.
На следующее утро мы вышли в путь. Незадолго перед нами в Гутару отправились и московские геологи. Мы виде-ли, как они переправлялись через реку на лошадях - тот самый московский фраер с девицей в сопровождении местного проводника. Это нас несколько окрылило, так как на тропе оставались свежие пока следы подкованных копыт, которые могли послужить нам ориентиром. Но не послужили.
До Прямого Казыра тропа была пропилена геологами, хотя для удобства лошадей, а не людей, она все время петляла вверх и вниз по склону, что выматывало нас - все-таки мы не лошади. Через Прямой Казыр переправились, как всегда, «стенкой», а потом пошел участок знаменитой старой гари. Лес горел здесь лет тридцать назад, и упавшие обожженные когда-то стволы теперь лежали вперемежку с новыми, наваленными ураганом. В этот грозный год на Саянах из-за всех метеокатаклизмов был неурожай на все, поэтому звери, а больше всего медведи, были голодны и агрессивны. Медведи не боялись подходить к людям, были случаи нападений, а на нашем пути медведи умудрялись разрывать муравейники пря-мо на тропе с человеческими и лошадиными следами.
В этот день нам повстречался такой медведь. Вернее, мы втроем уже сидели высоко на склоне, а догоняющий нас Серега Савин шел понизу, как вдруг из-за кустов поднялся на дыбы взъерошенный медведь. У Сергея за плечами поверх рюкзака было ружье, но даже, если бы он держал его в руках, стрелять в медведя - самоубийство. Такого зверя надо уби-вать наповал, раненый он становится неистовым и уцелеть практически невозможно. Серега побежал от медведя, при-держивая свой рюкзак снизу, чтобы хоть как-то облегчить груз на плечах. Признаюсь, смотреть на это сверху было не страшно и даже смешно, хотя мы понимали, что Савину сейчас совсем не до смеха. Люди привыкли, что медведи - пер-сонажи сказок и мультфильмов, что они, эдакие, добродушные увальни, мокнущие в бассейнах зоопарков во время жары, и потому не представляют, что почти десятисантиметровыми когтями медведь в мгновение ока снимает с человека скальп. Каждый год в бескрайней тайге погибают десятки людей, ставшие жертвами медведей - сильных, злобных и ко-варных зверей, не знающих себе конкурентов в тайге. В этот раз обошлось - медведь не стал преследовать странно бегу-щего человека, постоял, видимо, подумал, опустился на все четыре и скрылся с шумом в зарослях.
К обеду второго дня пути мы вышли на знакомую мне поляну с хибарой, на перекладине навеса которой Сашкой Терета была вырезана надпись: «Томск-72». Поляна-то знакомая, да вот надо отметить, уже не в первый раз, что идти по одним и тем же местам, но в разных направлениях, все равно, что идти по неизвестным местам. Наверное, поэтому, я сначала ничего не почувствовал и вслед за постоянно торопящимся в последние дни Савиным перешел какой-то неболь-шой, как нам показалось, ручеек по бревну. Правда, я заметил, что на тропе исчезли следы лошадей, но Савин меня одер-нул, что на лошадях могли срезать по ручью, в общем, на такие мелочи он отвлекаться мне не давал. Но через переход у меня уже стало складываться впечатление, что мы отклоняемся вправо - на восток от нужного нам направления. Но Сере-га отметал мои сомнения, даже не дослушивая их.
Тропа была набитая, торная. Мы шли по ней довольно-таки быстро, а то, что я ничего на ней не узнавал, никого кроме меня тогда не интересовало. Я же весь в нахлынувших сомнениях, пытался привязать открывающиеся ландшафты к тому, что видел когда-то, и придумывал в свое утешение, что вот-вот появится нечто похожее на предстоящий нам пе-ревал Федосеева, за которым и лежало наше избавление от этих бесконечных Саян. Помните, подобное состояние уже было у меня, когда мы заблудились зимой в Горной Шории, пытаясь перевалить с Бель-су на Амзас в метель?
Во второй половине дня, как обычно, набежали тучи, опять стало сумрачно, и вскоре пошел дождь. Мы явно под-нимались к альпийской зоне и я, идя следом за Савиным в страшных сомнениях, пытался уговорить себя, что вот за сле-дующим поворотом или склоном появится перевал Федосеева. Но перевала все не было и не было. Вместо этого мы вы-шли к какой-то крепкой охотничьей избушке. Рядом был загон для лошадей или оленей, которых в этих краях пасут то-фалары.
Мы сидели на нарах, смотрели в мутное окошко, пережидая нахлынувший дождь. И тут я увидел сложенный и во-ткнутый в зазор между стеной и столом кусок газеты. Это оказалась «Литературная газета», причем клочок представлял собой аккуратно оборванную статью с интригующим названием «Как жить мужчине после сорока лет». Мне в тот год было всего 35 лет, но все же было очень интересно, как надо жить после надвигающихся сорока лет. И в числе десяти советов, которые были приведены из американской печати, я прочел главный - если у вас есть семейные проблемы, то постарайтесь их решить до сорока лет. Это было 31 августа 1988 года. Этот совет на клочке старой газеты и послужил последней каплей, склонившей меня к окончательному решению своей семейной проблемы. Я сказал себе, что не могу заниматься всем одновременно, поэтому сейчас сосредоточусь на диссертации, а на следующий день после окончания аспирантуры, начну разводиться, чтобы использовать шанс на новую счастливую жизнь, пусть даже один из миллиарда.
Дождь стих, и мы двинулись дальше. Лишь ночью, когда облака растащило окончательно и появились звезды, по-зволившие быстро сориентировался (компаса у нас не оказалось), я сумел, наконец, убедить Сергея, что мы свернули в левый исток Казыра вместо того, чтобы идти по Малой Киште. Отклонение от нашего истинного пути составило к этому моменту почти двадцать пять километров, которые мы воодушевлено пробежали по хорошей тропе в нехорошем для нас направлении. Однако, благодаря этой поспешности и ошибке, мы вышли к охотничьей избушке, где я прочел некую Ис-тину, которую я принял за тот самый Знак, а потому и не пожалел об этом «крюке» длиной в пятьдесят километров.
Как только рассвело, мы с такой же, даже еще с большей скоростью, отмотали назад эти двадцать пять километров, и, вернувшись на памятную поляну с избушкой и надписью «Томск-72», остановились на ночевку. Даже не закрывая глаз, я вижу сейчас этот вечер, неожиданно теплый, хотя календарно наступил первый день настоящей осени - 1 сентября. Мы сидели у костра, Савин густо заварил целый котел ароматного чая, и мы пили его, обжигаясь, и во всей моей последую-щей жизни не было больше такого пахучего, ароматного, бесподобно вкусного чая.
 
11
 
Утро сорок второго дня маршрута, 4 сентября, было туманным и холодным. Вода в кружках застыла, в чашечках последних цветов сверкали замершие капли росы. Туман опускался и серебрился росой, а значит, день будет солнечным и прекрасным. На завтрак мы отведали по рябчику. Правда, без соли это было не очень вкусно, но жаловаться было грех. Подсушили палатку, собрали в последний раз свой бивуак, я обулся в прихваченные из кучи брошенных красноярцами вещей какие-то большие кроссовки, легко вскинул полупустой рюкзак, и мы зашагали по проселочной дороге, которая привела нас через час к взлетной полосе маленького аэродрома. За ним и виднелись домики поселка, тофаларов - Верхняя Гутара. Навстречу нам вышли две девочки, лет двенадцати и, прикрываясь ладошками от солнца, жалобно попросили: «Дяденьки, дайте спирта, дайте выпить!» С этой просьбой потом к нам обращались почти все встреченные нами жители этого поселка, независимо от пола и возраста.
Мы отбили телеграмму на маленькой почте и подошли к магазинчику, возле которого собралась большая очередь из местных женщин. По слухам в магазине должны были продавать помидоры, которые забросил сюда прилетавший нака-нуне самолет. Мы остановились в тоске - такую очередь нам не выстоять. И тут Витя - огромный парень, почти двухмет-рового роста - жалобно попросил:
- Бабоньки, пустите нас без очереди, мы уже три дня не ели!
Он, конечно, преувеличивал наше голодное состояние, но вид у него при этом был такой, что очередь единодушно раздвинулась, пропуская нас к заветным прилавкам. И разбежавшимся глазам, будто ворвавшимся в город пиратам, была дана свобода. И мы купили кучу продуктов, вкус которых уже начали забывать. Предвкушая праздник живота, который мог скрасить даже неопределенную дату нашего отлета, мы радостно возбужденные возвращались на аэродром, как вдруг прямо над нами пролетел идущий на посадку самолет. Через мгновение мы уже неслись по дороге со свертками и банка-ми в охапках, чтобы попытаться улететь на этом чудом появившемся самолетике, способном сотворить чудо - унести нас отсюда, к едрене фене, то есть домой!
Суровый начальник аэропорта «Верхняя Гутара», впрочем, он был здесь всем, так как в штате пребывал в полном одиночестве, объяснил нам, что мест нет. Надо везти детей в школу-интернат в Алыгджер, который находится в получасе лета отсюда. И ничего, что из Алыгджера самолет пойдет в Нижнеудинск совсем пустым, сейчас для нас нет мест. Мы начали канючить, а Зелинский со свойственной ему серьезностью стал объяснять, что ему необходимо лететь непременно, так как его ждут в Вильнюсе в качестве оппонента на защите кандидатской диссертации. По-видимому, такой набор но-вых слов и сам вид Саши Зелинского, обросшего матерой бородой, вселял невольное уважение, и начальник согласился в порядке исключения продать ему билет на этот уходящий через пятнадцать минут рейс.
Пока уговаривали начальника, Витя, в этот день необычно оживленный и энергичный, успел провести сепаратные переговоры с летчиками, согласившимися забрать нас сверх установленного лимита, с учетом того, что школьники были маленькими и тщедушными, а мы тоже не очень тяжелыми, даже я умудрился сбросить к этому долгожданному дню во-семнадцать килограммов веса.
Начальник порта, уже предвкушавший вечер в новой для него компании, то есть, с нами, рассчитывая на традици-онное угощение, важно ходил вокруг «Аннушки», в которую, как селедки, набивались маленькие тофаларчики. Мотор взревел, самолет тронулся по полю, и мы неожиданно для начальника на ходу стали запрыгивать вовнутрь. Он еще пы-тался нас остановить, что-то кричал вслед и даже махал кулаками, но «четырехкрылый серафим» - «Ан-2» - уже разбе-гался по полю, подпрыгивая на ухабах, а потом легко взлетел и, качнув на прощание крыльями, скрылся за горами. Мы усадили к себе на колени ребятишек, которые с неподдельным любопытством разглядывали нас. Через полчаса вся орава была доставлена по назначению, и самолет, имея на борту лишь нас да еще одного местного забулдыгу, взял курс на Нижнеудинск.
Под нами серебрилась лента Уды, той самой реки, в которой утонул Валерка Грушин, спасая детей, а его именем уже много лет называется грандиозный фестиваль в Жигулях, собирающий сотни тысяч любителей бардовской песни. Мы уже чувствовали, что Саяны отпустили нас, и с новым любопытством смотрели на изгибы реки, на всякий случай, может быть, и по ней мы когда-нибудь пройдем.
Ночью наш поезд тормознул на минуту на станции Заозерка, где Сергея встречала взволнованная жена.
- Вы просто антисоциальные люди, вас надо лечить или изолировать от общества, - говорила она со слезами в голо-се, - вы даже не представляете, сколько я всего передумала. Мы уже милицию на ноги собирались поднимать. Ушли и пропали на полтора месяца!
А Серега, стоя уже внизу, на перроне, то есть, отколовшись от нашей компании до следующего похода, вдруг удив-ленно произнес:
- Стариковский, так у тебя даже талия появилась!
Я думаю, что после такого путешествия талия появилась бы даже у слона.
 
     
Содержание:
 
1    Начало
6    Байкальская прелюдия
13  Поднебесные Зубья - первая попытка
15  Пик Грандиозный
19  Алтай, Белуха и подготовка кадров
22  Первая пятерка
27  Новое открытие Зубьев
33  Медовый месяц на Кижи-хеме
40  Последние каникулы
42  Шапшал, или «горный козел»
46  Переходный период
52  Сунтар-Хаята. Бой в три раунда
93  Коля и Приполярный Урал
101 Теплая Арктика
118 1984, не по Оруэллу
136 Лето в снегах
151 Необходимое отступление
152 Черные горы
171 Бесконечные Саяны
184 Возвращение в Черные Горы
194 Иришкина Камчатка
197 Последняя жемчужина
203 Послесловие
СКАЧАТЬ КНИГУ о ЛЮБВИ К ПУТЕШЕСТКВИЯМ...
Всё только начинается
        Наше Предложение по заброске в Тофаларию:
 -
авто и авиа доставка на территорию Тофаларии;
 - наём коней, контракт с проводником;
 - аренда средств спутнико- вой связи.
 
 
 
 
 
    Средства выживания.
                          
   Telit SAT-550.
                     Радиотелефоны.
                          Радиостанции.
 
                  
Рюкзаки и палатки.
 
                                                                                                              Спутниковые телефоны *  Радиотелефоны * Радиостанции
   © 2005 г.                                                                                Главная *  Тофалария *  Тофы о Родине  Про связь  * Фотоцентр *  Контакт
Tofalaria.Ru * Жизнь полна приключений                                                                                                                                                                                          
                      При копировании и использовании материалов с данной страницы просьба указывать источник получения информации, вэб-сайт http://www.tofalaria.ru