Главная                Тофалария                Тофы о Родине                Про связь                Фотоцентр                Контакт                           Гостевая книга
САЯНСКАЯ ГВАРДИЯ
ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ БРОДЯГ
 
Геннадий Карпов
........................................................
Кузин Станислав
 
........................................................
Игорь Истомин
........................................................
Людмила Тында
........................................................
Леонид Стариковский
........................................................
АВТОРСКИЙ РАЗДЕЛ
........................................................
Л.И. Речкина
 
........................................................
О.М. Коваленко
 
........................................................
 
 
 
       Саянская гвардия. Из воспоминаний бродяг.
НОСТАЛЬГИЯ - от греческого nostos - возвращение домой и algos - боль (книжн.). Тоска по родине.
(Толковый словарь русского языка под редакцией профессора Д. Ушакова)
Карпов Г.Г.
ОБ АВТОРЕ:
 

Карпов Г.Г.


 
Сезон 1985 года был, пожалуй, самым трудным и интересным в моей геологической жизни.
 
для контакта:
photo401@mail.ru
 

ТОФАЛАРИЯ.

 
 
Вместо эпиграфа.
 
     На момент написания этого рассказа прошло двадцать восемь лет с момента событий, в нём описываемых. Многое забылось, кое-кого из героев уже нет в живых. Спасибо Павлу Прыгуну, начальнику отряда Восточно-Саянской партии Красноярской геолого-съёмочной экспедиции на момент, когда я приехал на практику в Тофаларию после третьего курса института цветных металлов. Он за кружкой крепкого чёрного чая  во многом освежил мои воспоминания о географии тех мест. Спасибо Юрию Кангараеву, нашему каюру, которого я пару лет назад увидел, свежего и бодрого, в телерепортаже про Алыгджер, и подумал: а не написать ли мне рассказ про далёкое уже лето 1985 года? Спасибо сайту Tofalaria.ru (http://www.tofalaria.ru/), в котором я провёл немало времени, и который сделан с большой любовью к этому краю. Завершая вступление, приведу одну цитату из этого сайта:
     «Туристам на заметку!  При всех прелестях туризма, случаются трагедии, и Тофалария не исключение. На маршрутах встречаются памятные таблички с именами погибших.
     Это жестокий урок для живущих, проходящих мимо! В трагических случаях (со смертельным исходом), на территории Тофаларии, каковые имеют место - обратная доставка/вывоз погибших производится за счёт группы туристов.
Увы! такова реальность.
     Помните об этом! И берегите друг друга!»
 
....Ну плюс старинные фото из Тофаларии с плохим качеством.
 
В.Саян. Обычная горка.Фото из вертушки
В.Саян. Обычная горка.Фото из вертушки
Каровое озеро
Каровое озеро
Ничего так горочка
Ничего так горочка
     Шёл я как-то в очередной раз целый день по Тофаларии за пятью постоянно пукающими конями. Работа на участке была закончена, несколько тысяч металлогенических проб с трудом, но взято и отправлено вертолётом Ми-4 на базу, что на озере Хоор-Оос-Холь.
 
Ми-4 на аэродроме Хоор-Оос-Холь.
Ми-4 на аэродроме Хоор-Оос-Холь.
     В этих местах вообще всё просто с названиями: холь – озеро, хем – река. А все другие буквы и слова в названиях на местном языке означают: малый, большой, белый, красный, рыбная, холодная, щучья и т.д. Отряд, состоящий из начальника Паши, меня – студента-практиканта третьего курса, двух рабочих – Толи и Лёши, и каюра-тофалара Юры, должен был перебазироваться на новое место.
 
Рижане Толя и Лёша
Рижане Толя и Лёша
Толя и Паша в маршруте
Толя и Паша в маршруте
     С вечера собрали хохоряшки и стреножили коней, чтоб завтра не бегать, не искать их по всей округе. На другое утро позавтракали вчерашними макаронами с чаем, сложили палатку, благо ночью не было дождя, и брезент был лишь слегка влажным от утренней росы, а значит лёгкий, и навьючили коней. Что подразумевает городской житель под словосочетанием «навьючили коней»? В лучшем случае – это на коня вскакивает джигит, перебрасывает через седло на удивление молчаливую в такой ситуации черкешенку, стреляет через плечо не целясь, и мчится прочь за горизонт. А чаще – ничего не подразумевает, потому что лошадь уже и по телевизору увидишь далеко не каждый день.
     Сначала Юра Кангараев, наш каюр, этих лошадей ловит. У него работа такая. Ведь они не будут стоять всю ночь под окном, как «Жигули» с заглушенным мотором, а будут ходить туда-сюда, жевать траву, пить воду, валяться на земле, спать, драться меж собой, вынюхивать запахи мышей, хищников, двоюродных родственников – маралов, убредут куда-нибудь в поисках лопухов посочнее – то есть будут жить своей лошадиной жизнью. Для справки: наша Восточно-Саянская партия наняла на летний сезон несколько местных ребят на работу каюрами. Заодно там же, в столице Тофаларии - посёлке Алыгджер, взяла в аренду дюжину лошадей для перевозки грузов. По весне эти своенравные животные своим ходом прибывают на базу партии на Хоор-Оос-Холь, всё лето честно работают, а по осени, после сезона, своим же ходом бегут обратно, в родные авгиевы конюшни Алыгджера. Пять этих четвероногих осчастливили своими улыбками и наш отряд, и к восьми утра пятнадцатого августа одна тысяча девятьсот восемьдесят пятого года начался процесс навьючивания. Сначала в специальные брезентовые вьючные мешки-баулы мы разложили весь свой не скажу что совсем уж нехитрый скарб. Провизия недели на две занимала львиную долю места. Тушёнка, сгущёнка, сахар-рафинад, соль, чай, сухари армейские, немного муки, маргарин, макароны, рис, и на сладкое даже сухой кисель в брикетах.Остальное – посуда разных форматов от ведра до ложки (кроме вилок), спички, радиометр, верёвки, топор, одежда, спальные мешки, топографические карты, патроны дл карабина и «тозовки», канцелярия, рация «Карат», радиоприёмник ВЭФ-205 и резиновая надувная лодка-трёхсотка с ножным насосом. Два слова про рацию. Чтобы она имела возможность орально связывать нас с базой партии, её антенна – кусок сталистой проволоки длиной метров 30 – должна быть заброшена как можно выше на ближайшую лесину. Для этой заброски к концу проволоки привязывается камень, раскручивается, со всей дури кидается и, конечно же, запутывается где-то наверху. Дважды в сутки – в семь тридцать утра и в семь тридцать вечера, - каждый из четырёх отрядов должен выйти на связь с базой и сквозь помехи доложить, что все живы и здоровы, в чём нужда и какие планы на ближайшие дни. Один невыход в эфир допускается. Два подряд невыхода – это ЧП со всеми вытекающими. Когда приходит время снимать антенну, Паша не без пижонства берёт юрину «тозовку» и, демонстрируя класс, раза три-четыре стреляет в основание сучка, за который антенна обмоталась. Сучок, перебитый меткими выстрелами, отламывается, и антенна сматывается. И если патронов к карабину у нас было много, но ограничено, то тозовочные вообще никто не считал.
 
Так запрягают коней.
Так запрягают коней.
Лошадь чуть не утонула из-за перекосившегося вьюка.
Лошадь чуть не утонула из-за перекосившегося вьюка.
     Баулы затариваются попарно, равно как и вешаются потом на бока коней. Если один баул тяжелее другого, то вскоре он начнёт перевешивать, крениться, и в итоге завалится набок, возможно - вместе с конём. Произойдёт это обязательно на склоне горы или на переправе, где перевьючиться нет никакой возможности. И тогда нам придётся брать баулы на свой горб и тащить на ближайшее ровное место под косым хитрым взглядом лошади. Мол – ну как тебе? Поэтому вьючить надо со знанием дела. Сначала на спину коня ложится потник – толстый войлок, который проверяется предварительно на отсутствие колючек и других царапушек, чтоб не травмировать конскую спину. Потом крепится вьючное седло, вешаются сами вьюки, поверх ложится что-то, не влезающее во вьюк – лодка, палатка или печь, накрывается брезентом, и всё это сверху притягивается широкими ремнями, которые продеваются затем коню под пузо и завязываются накрест с противоположной стороны. Картина эта выглядит примерно так: на раз-два Толя виснет на ремне слева, Лёша – справа. Конь какое-то время пытается держать пресс, но потом не выдерживает и громко пукает. Пузо становится на четверть стройнее – тогда ремень можно завязывать окончательно. Пока конь не пукнул – ремень фиксировать нельзя! Ведь он, паразит, обязательно пукнет и даже какнет через пять минут – и ремень провиснет, а, значит, вьюк опять же рискует съехать. Иногда особо хитрому коню приходится слегонца поддавать ногой по пузу для ускорения процесса флатуса. Не любят кони вьючиться!
     С Толиной стороны ремень захлестнулся за конские ноги, и Толя, интеллигентный человек с высшим образованием, рижанин, специалист по электродвигателям для электричек, романтик и очкарик, обращается к лошади с длинной речью и медовыми нотками в голосе:
-Дорогой конь! Пожалуйста, подними свою правую переднюю ногу! Мне надо вытащить из-под неё ремень, который по недоразумению запутался!
     Коню становится интересно. Он морщит лоб, осматривает Толю, словно видит его небритую морду и сломанные очки на резинке в первый раз, хотя работает с ним бок о бок уже третий месяц. Любое животное оценивает человека, и если чувствует, что человек слабее – подчиняться отказывается категорически. Толя, понимая, что его слова не принесли ожидаемого результата, начинает объяснять коню всю подлость его поведения, никчёмность его бренного существования, вставляя что-то из своего любимого Канта.
     -Характер человеческий и даже конский должен согласовываться с его принципами! Огласи свои принципы, грязное животное! Будь ты червём – ты был бы мною немедленно раздавлен!
     И вдруг, вспомнив, что находится в суровом краю, добавляет:
     -Кобыла гортоповская! Мерин шестирёберный! Помесь макаки с муравьедом! – и с гордостью оглядывает нас поверх очков. Мол – ну как я его? Ему и ответить нечего!
     Интонация же остаётся прежней, ласково-нравоучительной, и конь слушает как бы второй куплет колыбельной песни, слегка помахивая хвостом. Пегий, конечно, навостряет уши, но ни одного знакомого слова так и не слышит. Видимо, среди каюров Тофаларии Кант не очень популярен, а к устным оскорблениям кони гораздо снисходительнее людей. Мне иногда казалось, что конь сейчас в Толю плюнет или похлопает его копытом по плечу.
     Мы уже завьючили трёх коней (под вьюками у нас ходили четыре коня – Пегий, Суслик, Дырка и Ершов, причём ходили всегда именно в такой последовательности.На пятом, а, вернее, первом в строю – Таймене - ездил каюр), обступили Толю и смеёмся. Наконец, Юра решает, что представление публику повеселило уже достаточно, и говорит:
     -Пегий, ножку!
     Конь скуксился, вздохнул, и привычно перебрал всеми лапами. Ремень благополучно выдернули, затянули, подождали, пнули по пузу, пук, завязали окончательно, и караван тронулся в путь.
     Не каждому коню можно вьючить что хочется. Пегий на дух не переносил кусок медвежьей шкуры, который Паша возил с собой в качестве подстилки у костра. Как не прячь её – конь начинает стричь ушами как рассерженный кот, водить боками, вставать на дыбы и рваться с привязи. Видимо, на него накатываются драматические воспоминания юности. Суслику не нравились трубы от печки-буржуйки. У нас была печка из тонкого металла и несколько труб к ней, ещё более тонких. Всё это хозяйство прогорало за четыре месяца насквозь, но до конца сезона аккурат хватало. Железо вьючили всегда на Дырку. Этой старой кобыле, казалось, было без разницы вообще всё. Видимо, она видела на своём веку и не такое, и относилась к вещам с философией старухи, готовящейся пройти свой последний путь – через мясорубку. Она возила и медвежью шкуру, и трубы, и мясо только что убитого марала с безразличием робота. Суслик же печку с трубами на дух не переносил, и начинал активно лягаться только при одном виде трубы в юриных руках. Ну, медвежья шкура – это ещё как-то можно понять, а вот чем не нравились Суслику трубы – я до сих пор не понимаю. Таймень был голубых кровей и возил только Юру. А Ершову не нравились люди вообще и я в частности. Но об этом позже.
 
Ершов.
Ершов.
     И вот – конница готова, Юра в седле, Паша во главе колонны с карабином, картой и компасом, за ним пять разномастных коней, и мы трое, пехота, замыкаем колонну. Вышли часов около девяти утра, попрощавшись с Бий-Хемом, и пошли вверх по Ченезеку.
     С Бий-Хемом прощались без слёз по одной простой причине: мы в нём здорово поплавали, когда форсировали его, переходя с предыдущего участка. Участок тот был на реке Айлыг, и на него мы прибыли, перейдя с правого берега Бий-Хемана левый гораздо выше по течению. Там этот исток Енисея выглядел много скромнее, и мы ходом перешли его вброд, сидя на конях, которым в самом глубоком месте было чуть выше колена. Учитывая, как здорово конь держится за дно, переходя реки, это было не так сложно. Но тут, в районе Ченезека, перейти Бий-Хем оказалось куда сложнее. Сначала Паша с Юрой на всех пяти конях перешли реку, перевозя груз, там развьючились, и вернулись вторым рейсом за нами. Ощущения были незабываемые, когда холодная вода доходит до края сапог, заливается внутрь и поднимается всё выше и выше. Вокруг всё бурлит и ревёт,  течение толкает бедного коня под зад, пытаясь снести. В самом глубоком месте вода дошла до седла, и бедная лошадь почти всплыла. Нам, пехоте, приказ был дан чёткий и недвусмысленный: держаться задницей за седло, ног вверх не задирать, что бы ни произошло. Конь вывезет! Поэтому я сидел на Дырке и старался не обращать внимания на то, что вода перекатывалась через конский круп и щекотала мне копчик. Приходилось держаться одной рукой за гриву, другой – за луку грузового седла, и молиться всем конским богам. А сзади, замыкая колонну, шёл Таймень под каюром. Он держал главный напор воды, поскольку был на полголовы выше и много мощнее остальных собратьев. Это была не тувинская беспородная лошадка, а единственная в отряде зверюга - потомок пограничных рысаков, что зорко охраняли в этих местах советско-китайскую границу в двадцатых-тридцатых годах вместе с собаками и людьми. Потом границу сдвинули дальше на юг, заставу расформировали, погранцов перебросили в другие места, а коней и собак оставили «чёрным лебедям» карагасам, как раньше называли тофаларов. И Таймень не посрамил предков. Аккуратно, шаг за шагом, напрягшись и нервно фыркая, лошади перенесли нас на другой берег. Ни одна не споткнулась! Когда мы, целые и невредимые, оказались на правой стороне реки, всех малость потряхивало от холода и нервов. Мы разделись, выжали штаны с трусами, и вылили воду из сапог. Кони отряхнулись и за работу получили почти три недели безмятежной жизни. Теперь бегать в маршруты и брать донку и металлку предстояло нам, а кони загорали.
 
Гена и Толя обедают в маршруте.
Гена и Толя обедают в маршруте.
В маршруте с радиометром СРП-2.
В маршруте с радиометром СРП-2.
Гена Карпов и Саша Дыров в маршруте по куруму.
Гена Карпов и Саша Дыров в маршруте по куруму.
Гена Карпов и Юра Пушкин в маршруте. Р-н р.Бий-Хем.
Гена Карпов и Юра Пушкин в маршруте. Р-н р.Бий-Хем.
Гена под триангуляционным знаком.
Гена под триангуляционным знаком.
ЛИСТАЕМ ДАЛЬШЕ...
Всё только начинается
        Наше Предложение по заброске в Тофаларию:
 -
авто и авиа доставка на территорию Тофаларии;
 - наём коней, контракт с проводником;
 - аренда средств спутнико- вой связи.
 
 
 
 
 
    Средства выживания.
                          
   Telit SAT-550.
                     Радиотелефоны.
                          Радиостанции.
 
                  
Рюкзаки и палатки.
 
                                                                                                              Спутниковые телефоны *  Радиотелефоны * Радиостанции
   © 2005 г.                                                                                Главная *  Тофалария *  Тофы о Родине  Про связь  * Фотоцентр *  Контакт
Tofalaria.Ru * Жизнь полна приключений                                                                                                                                                                                          
                      При копировании и использовании материалов с данной страницы просьба указывать источник получения информации, вэб-сайт http://www.tofalaria.ru